Цветение

Глава 1. В густой траве пропадешь с головой

2008 год.

День похорон ее матери был наполнен жарким солнцем и переливом голосов птиц. Мягкий ветер, в предчувствии прохлады, обдувал ведьму. Суви шла по молодой траве, ощущая, как она трепещет от ветра, и как растет, прорывая дерн.

Суви Адельхейд несколько месяцев назад исполнилось шестнадцать. Это был ее очередной день рождения, когда папы и мамы не было рядом. Вот только Суви больше их не ждала.

Каждый день рождения маленькая Суви просыпалась рано утром и тут же бежала к двери. Она стояла там, строго и решительно, как лучший из гвардейцев короля, как бы порой ей не хотелось убежать. Дядя и тетя безуспешно пытались увести Суви от двери. Она была готова кинуться в объятия людей, которых не видела так давно, что образы их медленно рассеивались, превращаясь в тень.

Когда Суви засыпала, прижавшись к стене, дядя Эдвард бережно поднимал ее на руки, нес в детскую. Он укладывал племянницу на кровать, укрывал одеялом и шептал: «мне очень жаль, моя милая». В такие моменты он, неожиданно для себя, хотел овладеть магией. Только бы прочитать заклинание: родители бы приехали к своему ребенку, или девочка забыла бы о них.

Во сне Суви улыбалась первый раз за день. Эдвард засыпал у ее кровати, а Матильда не решалась будить мужа. Она долго стояла, смотря на них, и в ее груди растекалось тепло.

С каждым днем рождения Суви стояла у двери все реже и реже. Пока и вовсе каждый день рождения не начала обходить дверь стороной.

Лес вокруг шумел, звал в свои объятия. Но Суви окружали незнакомые ей люди. Они были печальны, точно это их плечи согнулись под непосильным грузом потери. Суви медленно шла, пропуская незнакомцев вперед. Она казалась самой себе выдуманной, совершенно лишней в этот день, в этом месте. Как и в свои последние дни рождения.

Она знала, эти люди здесь не из-за ее матери, а всего лишь из-за древнего рода Адельхейд.

Суви могла похвастаться не только древним родом, но и семейными рыжими волосами: ей достались светло-рыжие волосы, которые она стригла чуть ниже плеч. Образ довершали светло-карие глаза и мягкая улыбка. От Суви пахло смесью жасмина и полевых трав.

Чем ближе было кладбище с семенным склепом Адельхейд, тем короче становились шаги ведьмы.

Рядом с Суви шла ее подруга – Прия Хатри. Суви бы давно упала, если бы ее не поддерживали руки Прии.

Прия напоминала Суви дочь великого царя Индии из древних сказок, с ее идеальной осанкой, строгим и гордым взглядом черных глаз. Суви считала ее лицо таким идеальным, что даже не тронутые ветром длинные волосы казались невозможно правильными. От Прии пахло легкой, едва уловимой астрой.

Сквозь шелест листьев до Суви доносились голоса членов Совета:

– Я был на похоронах великих чародеев, а теперь должен быть тут! – Сказал первый голос.

– Тебя никто не заставлял, это дело лично каждого. – Ответил второй голос.

– Эта Астрид – сестра Верховной Чародейки, как я мог не прийти? Жаль, что и в такой семье не без…

– Хватит! Имейте уважение. – Вставил третий голос.

– Понимаю, но…

– Подумайте о девочке.

На минуту голоса затихли.

– Думаю, хорошо, что девочка уже несколько лет растет с дядей и тетей, а не с матерью. Я видела девочку – она милая, хорошая, и Верховная Чародейка говорила, что она подает надежды. – Сказал второй голос.

– Надежды? Мой брат учился с Астрид, какая надежда может быть у яблока от такой яблони? – Включился в разговор четвертый голос.

Суви отвернулась от них, смотря на подругу. В отражении стекол ее очков Суви видела печаль и всеми силами старалась улыбнуться. Прия не могла понять, чего она хочет больше: увидеть привычную улыбку на лице подруги или видеть ее горе, ведь это значило бы, что она еще не очерствела от боли.

Строгие голоса дальних родственников вторили голосам членов Совета:

– Вся в мать, плетется сзади. – Сказал первый голос.

– Она хоть тут. Когда родителей хоронили, Астрид вообще не пришла. Девочке и так трудно. В конце концов, что это за мать, которая отказалась от ребенка? – Ответил второй голос.

– Мы не знаем, как все было… – Сказал третий голос.

– Что тут знать? Что вообще происходит с родом Адельхейд, если его главные наследники такие? На Фриде все и закончится! – Запричитал первый голос.

– Знаю, о чем ты… ее мать, хоть и не сделал ничего выдающегося, но была, я вам точно скажу, достойной ведьмой. А дети их что?

– Ну почему же? Их двоюродный братец – почитаемый в Германии и во всем мире, – напомнил третий голос.

– Но он отвернулся от всего рода. Да и сынок его ни о чем… – Ответил первый голос.

– Это все потому, что наследования рода свернуло не туда…

– Да брось ты, какие ваши предки наследники? Говорю вам, только Фрида – достойная Верховная Чародейка, как ни как. Но детей у нее нет, кому род продолжить? Тильда похожа на мать, но и тут тоже провал… сплошной провал. Будь у нее хоть дети…

– Какие дети от простого человека, брось ты! И правильно, что нет! – Возмутился первый голос.

– Я считаю, это не было бы так важно… – заметил третий голос.

– Какой абсурд!

– Но, если подумать, эта непутевая Астрид вышла за чародея из хорошей семьи, и что? Только свои сломанные гены дочке передала, вот увидишь! Это надо же до такой жизни опуститься…

Суви протянула руку, и под ее ладонью распустился бальзамин. Он успокаивающе коснулся ее пальцев розовыми лепестками.

– Не слушай их. Ты все равно этих людей больше не увидишь. – Прошептала Прия Хатри.

Суви кротко кивнула ей. Их она больше не увидит…

– Как и мать.

– Суви!

Слушая их разговоры, Суви все чаще смотрела по сторонам. Но не среди огромной толпы, ни среди старых деревьев, не было видно так нужной фигуры.

– Он не придет, – вздохнула Суви.

– Не придет, – согласилась Прия.

И все же Суви показалось, что среди деревьев она видел кого-то. Сердце ее быстро забилось, а руки стали холодными.

Высокая, темная фигура не смела приближаться, издалека наблюдая за процессией. Суви шла так медленно, что смогла различить его тонкое, бледное лицо, длинные черные волосы и глаза. Грустные глаза, отдающие фиолетовым свечением. Суви вздохнула и со злостью сжала пальцы. Это не был ее отец.

И тут Суви поняла: незнакомец плакал. Губы Суви первый раз за день по-настоящему дрогнули в улыбке. Суви захотелось кинуться к нему и обнять так крепко, как мечтала обнять маму после долгой разлуки. Смотря на слезы незнакомца, искренние и горячие, Суви полюбила его, кем бы он ни был.

Сейчас, среди могил и безразличных чародеев, незнакомец казался единственным по-настоящему живым.

Суви протянула руку и у ног незнакомца выросла роза. Он благодарно улыбнулся тонкими губами, потянулся, чтобы сорвать бутон, но убрал руку и наклонился, вдыхая сладкий аромат цветка. Его слезы упали на розу и скатились вниз. Суви вздрогнула, точно его слезы скатились по ее щекам.

Суви не хотелось отрывать взгляд от незнакомца, но Прия повела ее вперед.

У обвитых плюющем ворот Суви замерла. Теперь ее мама, которой не было рядом столько лет, будет покоиться здесь. Ком сдавил горло Суви.

– Идем, – спокойно сказала Прия.

Суви отрицательно покачала головой.

– Останься со мной.

Девочки стояли, а люди проходили мимо, что-то шепча друг другу. Их колкие взгляды то и дело касались Суви. Ей не нужно было больше подслушивать, она знала, о чем они говорят.

Суви так и не смогла зайти, провожая взглядом чародеев, несших тело матери, без магии, на плечах. Среди них были тети Фрида и Тильда, дядя Эдвард.

Эдвард не смотрел на Суви, но она знала, что дядя хотел бы стоять рядом и держать ее за руку, чтобы дорогая племянница была спокойна. Но Эдвард полностью доверил это дело Прийе.

Стоя на похоронах, Суви не ощущала себя живой, но слезы, как лучшее из доказательств жизни, неумолимо текли из ее глаз.

Суви хотела закричать в след гробу:

– Ты предала меня, ты меня бросила!

Но она тихо сказала:

– Я так скучала.

Незнакомец за деревьями смотрел прямо на Суви. Он снова улыбнулся ей и ушел. Суви ринулась за ним, но так и не смогла догнать.

– Что это было? – Спросила Прия.

– Там был человек… я уверенна, он знал маму и знает, как так она… умерла.

– Ты и так знаешь: она не вынесла обращения в оборотня.

– Да… но почему… почему она вообще была обращена?

– Зачем тебе это?

– Чтобы ее понять. Что, если обо мне будут говорить так же? Я не думала, никогда, что будет, если мама вернется, если нет… Что вообще будет со мной, кем я буду? Но кто я есть?

Прия надавила на очки так, что они врезались в переносицу, и просверлила Суви взглядом.

– Ты – Суви Адельхейд. Все остальное – не важно.

Суви вздохнула, смотря на уходящую толпу.

– Это уже слишком много.

Чья-то рука легла на плечо Суви. Это был парень с рыжими семейными волосами. Его, как и многих, Суви видела первый раз, но она знала, что это был ее троюродный брат, тот самый, которой, по мнению еще более дальних родственников, был ни о чем.

– Когда я хоронил мать, лет в десять, я тоже никак не мог… решиться, подойти к ней, увидеть… понимаешь? – Сказал Хорст Буш, кивая в сторону родственников.

– Но ты потом смог прийти?

– Да. Однажды, одним осенним днем, я просто пришел на кладбище и сел рядом с ее могилой.

Незаметно для Суви, Хорст повел ее вперед. Суви слушала его и в ее сердце теплилась надежда, что однажды и она сможет попрощаться с матерью.

Когда лето начало подходить к концу, но осеннего холода еще не было рядом, Суви лежала под сенью старого тиса. Прислоняясь к нему, Суви могла слышать, как проносятся мимо тысячелетия, а беря сухую кору, Суви в пальцах покручивала время. Ведьма протягивала руку и ветки, повинуясь, тянулись к ней.

Недалеко шумела река. Оттуда к Суви подлетали стрекозы. Они садились на ведьму, позволяя ей рассмотреть свои цветные тела и прозрачные, легкие крылышки.

Последнее время Прия редко отходила от подруги. И в этот раз тоже не смогла оставить ее одну.

Девочки решили прогуляться, в тишине они дошли до пристани. Но обе скучали по частым разговорам. Просто слов уже было мало.

Дул прохладный ветер. Говорливые чайки, освещенные ярким солнцем, кружились над головами ведьм. В их голосах слышался рокот прибоев, зов дальних, неизведанных берегов. Запах пряностей с кораблей и холод острых льдин.

Суви бы полетела за ними.

– Скоро в Академию. – С улыбкой напомнила Прия.

Суви любила Академию, но сейчас ей не хотелось никуда возвращаться. Несколько месяцев назад события, к которым Суви не готовила себя, обрушились на ее голову. И что теперь с этим делать Суви не знала.

От мыслей Суви отвлек знакомые голоса. К ним шли Эдвард и Матильда.

Эдварду и Матильде Адельхейд исполнилось по сорок пять лет. Волосы Матильды были темно-рыжими, а волосы Эди светло русыми. Голубые глаза Эди были добродушными, а улыбка скромной и солнечной. Тильда же отличалась строгими чертами лица и пронзительными серыми глазами.

Первый раз в жизни Суви познакомилась с дядей и тетей в восемь лет.

Задолго до рождения Суви, ее мама и Тильда поссорились, из-за чего Астрид отказалась знакомить старшую сестру с дочерью. Но однажды Астрид пропала без вести, оставив дочь Тильде и ее мужу, на лето, как было сказано в письме. Лето шло уже восемь лет.

Восьмилетняя Суви верила, что мама вот-вот вернется. Или папа ее заберет к себе. Но мама не возвращалась, а от отца приходили лишь письма с обещаниями. В тринадцать Суви, как и все чародеи, почувствовала в себе магию. Она поступила в Академию Чародеев, но от мамы все еще не приходили вести. А папа отделывался лишь открытками.

Этим летом тетя Фрида навестила семью, чтобы сообщить страшные новости: Астрид Адельхейд мертва. От нее осталось лишь измученное тело ведьмы, обращенной в оборотня. Ужасающее сочетание.

– Как ты, милая? – Спросил Эдвард, приобнимая племянницу, – готова к Академии?

– Да, очень хочу туда, – подмигнула Суви, широко улыбнувшись. Сердце ее последнее время не рвалось вниз, оно лишь ныло в груди.

– Я думал, ты будешь очень печальной, но ты такая радостная и много гуляешь с подругой, – заметил Эдвард, улыбаясь.

Суви крепко обняла Эдварда и уткнулась лицом в его мягкие плечи. Он не должен был видеть ее грустных глаз.

Прия отрицательно покачала головой, наблюдая за ними. Будь у Суви возможность, она и подруге бы не показала слез, но Прия часто была рядом, и замечала, когда Суви пыталась скрывать боль.

– Нам пора, – строго сообщила Матильда, – нужно еще успеть собрать вещи.

– Я собрала их заранее, не волнуйся, – ответила Суви, провожая взглядом птиц.

У Суви оставался только один план, который натерпелось выполнить.

– Опять пойдешь смотреть на это старье? Выросла уже. – Скривилась Тильда. – Ты ведь помнишь о своих планах?

– Оставь ты ее, – мягко сказал Эдвард.

Тильда смутилась под его взглядом, но все еще не сменила осуждающий тон.

– Что она сможет сделать великого с таким увлечениями, Эди? Это все от Астрид. Сколько мама не убеждала ее пойти в сборную после Академии, Астрид не соглашалась… и что вышло?

Суви рассмеялась.

– Не волнуйся, тетя, я построю карьеру в целительстве, травологии или спорте, стану лучшей из стрелков. Но я ведь могу оставить себе хобби?

Суви хотела добавить: «вы будите мной гордиться», но слова застряли в горле.

– Кончено.

Матильда все еще строго смотрела на племянницу. В лице Суви, похожем на лицо отца, легкой тенью улавливалась мать. Сердце Матильды ныло, вырываясь злостью. Как можно, думала она, так поступить со своей жизнью и со своим ребенком? Умереть так глупо, так рано, и все ради чего? Астрид не заслужила такую дочь, уверяла себя Тильда.

Попрощавшись со всеми, Суви решила прогуляться в одиночестве.

В центре города находился небольшой магазинчик с антикварными, старинными вещами. Люди обходили его стороной. Но Суви часто останавливалась рядом, прилипая к витрине. Карманные часы, куклы в платьях из муслина, потрепанные книги стремились в странном, но красивом танце к пишущей машинке в центре.

Прохожие с удивлением смотрели на девушку, прижавшуюся к старой, обветшалой витрине. А кое-кому на миг мерещилось, что пустые витрины наполнены вещами. Тогда эти люди ускоряли шаг.

В кармане, аккуратно сложенные, лежали разглаженные деньги. Касаясь их пальцами, Суви улыбалась.

Эти деньги Суви заработала, помогая в магазине Эдварда продавать торты, пироги и другую сладкую выпечку, которую тот умело готовил.

– Зачем тебе деньги? – спросил в перерыве Эди.

– Прия так поддерживает меня…

– Мы же богатые, – заметил Эди, – ты можешь прорость денег.

– Нет. – Со строгостью, напоминающей Эди Тильду, ответила Суви.

Суви вошла в магазин. Тишину разбил легкий перелив колокольчиков над дверью. Стеклянные клыки со звоном ударялись друг о друга. Как медвежьи, подумала Суви, с теплотой вспоминая своего преподавателя.

Суви вдохнула затхлый запах, наполненный пылью и временем. Эпохи застыли в магазине. На шатких манекенах соседствовали шерстяной фрак девятнадцатого века, платье из коричневой шелковой тафты, и дамские шляпы с причудливыми перьями. На стендах рядом были разложены драгоценные пряжки, броши и запонки.

Отделенные китайской ширмой, спокойно ждали своих новых обладателей старинные часы и книги. Большие, маленькие часы, с кукушкой или без. Дорогие и безбожно дешевые. Старые, видавшие множество рук, книги, с желтыми, сладко пахнущими страницами.

Ее взгляд упал на альбом, пристроенный на трюмо, словно создавая вид легкой небрежности. Точно это не магазин, а чья-то квартира: хозяин листал альбом и оставил его, срочно убежав куда-то. Персиковый цвет все еще был красивым, даже под слоем разводов и грязи.

На фотографиях счастливая семья: мама, отец и их дети, сообщали открывшему их, как красиво, легко и беззаботно тогда жилось. Но в глазах блестела тоска.

Судьбы, лица, жизни, безразлично забытые, обретали в ее руках новую жизнь, дышали. И это казалось таким простым. Здесь Суви слышала язык вещей, такой сложный, окутанный мраком. История прорывалась сквозь трещины, отражалась в испорченных зеркалах, в глазах на портретах.

Суви не нужен был переводчик. Руки, касавшиеся вещей, так естественно и легко могли услышать их голоса.

Вон та серьга эпохи Ар Деко из платины, нефрита и огранкой розовыми бриллиантами с нескрываемой улыбкой в голосе говорила о восхитительном вечере, который посетила ее хозяйка. Там было много чародеев, а ночью даже приходили ши.

А вон та брошь из серебра и аметиста загадочно сообщала, что носила ее не просто ведьма, а сами цверги выковали ее в своих кузницах из лучшей стали, а камень – фиолетовое озеро, полное душ дриад. Суви охотно ей верила.

Суви могла, дотронувшись до вещей, увидеть судьбы, что они запечатлели. Увидеть историю, освященную тусклым светом керосиновой лампы, пойти следом, как за светляками. Суви видела заросший дом в глубинке Англии, где сквозь предрассветный туман было еле различимо уханье ворчливой совы, а холодный ветер пускал под одежду стаю мурашек.

В том доме, на белой кружевной скатерти искусные тарелки из фарфора с рисунками по мотивам русских народных сказок, а рядом столовый сервиз в стиле барокко, ожидающий королеву Елизавету. На диване-канапе из синего шелка на игриво закрученных спиралью ножках сидел граф, пьющий чай ровно в нужное время. В жены ему обещали аристократку, и граф тому был несказанно рад.

А у украшенного изразцами окна застыла дама, мягкие плечи которой покрыла легкая шелковая вуаль. Она надеялась, что дождя не будет, тогда она точно навестит давнюю подругу. Впрочем, дама легко сможет найти оправдание не идти и в этот раз.

За ней стояла невысокая девчонка в простой крестьянской одежде. Она с увлечением крутила в грязных ладонях резную фигурку. Эта фигурка в ее руках, уложивших спать множество детей, смотрелась как никогда кстати.

Девочка подняла свои большие грустные глаза, смотря в душу Суви. Взгляд невозможно было отвести. С ней бы прыгать через огонь, пускать по спокойно глади озера венок из ежевики, розы, мяты, руты и резеды. Призывать весну, закрепив сладости на веточках. Весна придет, обязательно. Вот о чем шептали ее глаза.

– Ты выбрала себе что-то?

Суви вздрогнула, и магия тут же исчезла: вещи затихли, образы растворились. Перед Суви стояла Нарцисса Хортон. Это была старая женщина, с исцарапанным морщинами лицом и задорным, золотым блеском в глазах. Ее пышные волосы скрывали от всех слегка заостренные уши. На ее плече сидела небольшая красная лягушка, с интересом наблюдая за происходящим.

Нарцисса переехала из Англии в Эстонию очень давно, только окончив школу, ведь тут еще не было антикварного магазина для чародеев. К ее радости и удивлению.

Сама Нарцисса часто говорила, что было это так давно, что она еще качала на руках маленько Тильду. Суви, конечно, не верила в эти сказки.

– Как тебе сегодняшние истории? – спросила Нарцисса Хортон, подмигивая. Я долго их обдумывала.

– Это лучшее применение способности создавать иллюзии, которое я видела, – улыбнулась Суви.

Нарцисса покрылась красной краской.

– Давно ты не была в моем магазинчике, – заметила Нарцисса, – но я понимаю… Знаешь, дорогая, я знала твою маму. Не близко, но все же. Она была хорошей девочкой, помогала мне иногда. Она часто ходила танцевать с моими дочерями в бар неподалёку. Так красиво танцевала…

Нарцисса замерла, внимательно наблюдая за Суви.

– Видно, этого было недостаточно. – Ответила Суви.

– Т-так… так что ты хочешь купить?

Выбежав из магазинчика, Суви направилась в парк, где ее ждала Прия. Прия выглядела взволнованной и испуганной, сжимая в руках записку с просьбой прийти.

– Что случилось?

– Прости меня, – пытаясь ровно дышать, сказала Суви. – Я… я даже не поздравила тебя: с днем рождения!

Прия выдохнула.

Прия открыла коробку и чуть не выронила ее. В коробке лежала старая брошь из серебра середины девятнадцатого века в виде паука с тонкими лапками, его тельце было сделано из розового топаза. Паук приятно грел руки ведьмы.

– Суви…

– Это работа цвергов. – Сообщила Суви, обнимая подругу.

Глава 2. В душе растет разрыв-трава

Остров Туле, на котором находилась Академия Чародеев, согревало сентябрьское солнце. Это была земля древняя и таинственная, принявшая юных чародеев. Остров мерно плыл, окруженный балтийским морем.

Сам же остров был окольцован горами и лесом. Они защищали Туле от бурь и тех, кто не должен был обнаружить его. Ученики приплывали на кораблях к пристани, от которой не вела дорога.

По острову, в лесу и саду, мирно гуляли олени. Старшие ученики ходили мимо спокойных животных, гладили и подкармливали, точно в этом ни было ничего удивительного. Первокурсники не могли поверить своим глазам, постоянно переглядываясь и восхищаясь.

Не желая сидеть в душных кабинетах, ученики радовались возможности часто бывать на свежем воздухе: в тени лесов, на пестрых лугах и у скалистых гор.

Мягко улыбнувшись, Суви принялась за дело. В ее руке блестел небольшой ножик.

Но к Суви подошли друзья.

– Тебе не надоело заниматься работой для первых курсов? – Инна села рядом с Суви, лениво оглядев ее, как и у всех, темно-зеленую форму с вышитыми цветами, которые шевелились от дуновения ветра, сворачивались ночью и во время дождя.

– Тебе бы не помешало, – Прия поправила очки, хотя они и не сползли вниз.

– Только я учусь не хуже тебя, – самодовольно напомнила Инна, наблюдая, как подруга закатывает глаза.

Инна Ортега была ниже Прии, но могла гордо окинуть ее ехидным взглядом темно-карих глаз, и, улыбнувшись чуть пухлыми губами, напомнить богиню охоты, спустившуюся к людям за приключениями. От Инны пахло пряной лавандой, еле различимой за запахом множества зелий.

– Вы слышали про нового ученика? – спросил, точно не обратив внимания на девочек, Давид.

Давид Олсон был единственным из компании, кто был таким же высоким, как Прия. Это было удобно, думала Суви, ведь так легче тонуть в спокойной глади его зеленых глаз. От него пахло сладкой жимолостью.

– Да-а, – лениво протянула Инна, – видел его уже?

– Еще нет, но его ко мне подселят. Но слухи о нем – правда…

Суви вздрогнула.

– Ты должен помочь ему. Уверена, ему так одиноко, – с грустью сказала Суви.

– Кончено! – согласился Давид, улыбаясь.

Суви кивнула, осторожно срезала кору дуба, повела рукой и трубочки полетели к стайке таких же, сушиться. Там же лежала и кора вишни.

Получив задания от профессора, друзья отправились обратно в Академию Чародеев.

Академия представляла собой белое здание с симметричными колоннами, напоминающее полумесяц. В центральной части занимались ученики, а в правом и левом крыльях располагались их комнаты.

Справа от Академии стояли оранжерея и теплицы, а также астрономическая башня, куда в плохую погоду можно было добраться через зачарованные двери. Заклятие придумал сам директор, и то, как его успешно использовать, никому не рассказывал. Рассказать хотя бы ему настоятельно умолял покойный Верховный Чародей Флориан Адельхейд. Но Винцент Вальден боялся, что заклятием будут злоупотреблять.

Слева находился прекрасный сад из роз, внутри которого стояли статуи лучших мастеров Древнего Рима и их потомков, детей эпохи Возрождения, а сзади Академии росли дикие полевые травы и кустарники.

Вечерами Прия и Давид часто прогуливались там. Впрочем, как и другие парочки. Но и остальные любили этот сад, прохладный летом и теплый зимой.

Внутри стены были из зеленого мрамора, который искусно сочетался с темным деревом. На стенах весели картины знаменитых художников, среди которых находились и простые люди, и чародеи. В коридорах стояли книжные полки, цветы в горшках. А в главном холле можно было расположиться на мягких диванах.

– Я хочу есть, – сообщила Суви, направляя друзей в столовую.

Как только друзья зашли в столовую, многие ученики тут же кинулись к Давиду, предлагая сесть с ними. Прия крепко взяла его за руку и потянула за собой.

Лаура Селланд приветливо помахала им рукой и улыбнулась одними голубыми глазами, похожими на теплые воды океана. Друзья сели рядом с Лаурой. От нее пахло свежей сиренью.

– Как ты? – Спросила Суви.

– Все уже в порядке, меня выпустили из лазарета. – Ответила Лаура и улыбнулась, от чего ее мягкие черты приобрели невероятную солнечность. – Это ли не главное?

Инна усмехнулась, растрепав ее светлые, подхваченные теплом, волосы, сделав их легкие кудри на миг более плотными, какими обладала сама.

– Отлично, тогда тебе срочно нужен торт с розмарином и тимьяном. – Сказала Суви.

Лаура была не против, и заказала предложенный подругой торт, который тут же появился на зачарованной скатерти. Тогда Суви добавила:

– Себе я бы взяла запеканку с настурцией, салат из орхидеи, сыра и трюфелей.

На столе появился и заказ Суви.

Инна взяла себе чай из вербены и лепешку с сиренью. А Давид и Прия взяли себе по салату с фиалкой и орхидеей.

– А вот и моя вечная компания – Адельхейд, – раздался голос Иоланды за соседним столиком.

Суви улыбнулась ей, рассматривая завязанные в тугой хвостик белые волосы, светлые, точно кромка льда, глаза и тонкие черты лица.

Иоланда Линдберг, которую часто ставили в пару Суви на зельях, демонстративно покрутила пальцами – рядом с Суви образовалась иллюзия прекрасных георгин. Суви провела через них руку, и георгины начали разрушаться настоящими цветами, прорастающими сквозь иллюзию. Корни цветов оплели стул.

– Надеюсь, в этом году не я одна буду работать? – спросила Иоланда, деловито поправляя белые волосы.

Суви лишь улыбнулась ей. Прия хотела вступиться, но взгляд Суви заставил ее замолчать.

– Иоланда просто завидует твоей крутой силе. – Заверила подругу Инна, когда Иоланда отошла.

– Не бери в голову, это уже в прошлом, – ответила Суви и рассмеялась.

Радости четверокурсников не было придела: на старших курсах все занятия по астрономии стали практическими и проходили ночью в Астрономической башне. В обсерватории их ждал профессор Реген.

Парцифаль Реген считался долгожителем. Он родился в Кёльне в тысяча девятьсот третьем году, но все же был моложе профессора Вальдена.

Парцифаль Реген был высоким и к своим годам хорошо сложенным мужчиной. Его седые волосы были гладко зачесаны назад, острое лицо украшали тонкие губы и глубоко посаженные черные глаза. Парцифаль казался строгим, спокойным и угрожающе величественным. Одевался профессор всегда в дорогие, порой вычурные костюмы.

Элегантным жестом руки он указал на винтовую лестницу, по которой разрешалось подниматься только ученикам старших курсов и некоторым счастливчикам из младших, в число которых раньше входили Прия, Инна и Иоланда, последние к сильному раздражению Прии.

– Надеюсь, вы выспались, – бархатный голос профессора Регена звучал, казалось, только в их головах. – Телескопы ждут вас.

Ученики поднимались вслед за профессором молча, боясь проронить хоть слово. У самой двери профессор Реген сообщил тихо, с придыханием:

– Вы уже знаете, нам никогда не приблизиться к магии, таящейся в звездах, в глубинах космоса, за черными телами, – в его глазах блеснула печаль, – но всегда стоит пытаться.

– Сколько бы он отдал, чтобы оказаться в космосе? – прошептала Инна.

Прия ткнула ее локтем, грозно посмотрела, а потом так же шепотом ответила:

– Слишком много.

Спустя два часа занятия учеников стало трудно оторвать от телескопов. Даже те, кто не любил астрономию, не могли сдержать свой восторг от звезд, таких далеких и пленительных. Раньше они могли наблюдать лишь проекцию.

И только выйдя за пределы астрономической башни, они почувствовали усталость.

Вторник начался с дождя. Суви любила гулять под дождем, но сейчас дождь так подходил к настроению, что это раздражало. Суви хотелось солнца назло всему. Назло новости, что все еще не давала Суви покоя. Слова, произнесенные тетей Фридой, навсегда застряли в ее голове. И та мысль, которую Суви усердно старалась избегать, вырывалась наружу древним чудовищем.

Слова застряли так прочно, что мешали дышать. Но все, что Суви оставалась – думать об учебе.

Зелья вела профессор Ульвен. Это была полноватая женщина чуть старше пятидесяти с милыми ямочками, добродушными голубыми глазами и светлыми волосами. Она раскрыла руки в приветственном жесте, точно хотела обнять всех. Ученики, даже те, кто не смотрел на профессора, тут же замолчали.

Суви, к ее радости, в этом году в пару поставили Инну. Инна была самой успешной ученицей зельеварения. Как часто говорила профессор Ульвен, у Инны был невероятный талант.  И как бы ни хотела Прия, она не могла с этим спорить.

На уроках Суви всегда завидовала Лауре, у которой была сильная аллергия на зелья. Чародеям, даже полукровкам, было все равно на человеческие аллергии, но вот от своих они страдали. Стоило Лауре вдохнуть пары любых зелий, так тут же она начинала задыхаться. Вместо практики она писала работы.

– Я уйду раньше, закончишь сама? Мне нужно к профессору Дюбуа. – Прошептала Суви. – Профессор Ульвен меня отпустила.

– И в этом году? Все снова плохо? – В голосе Инны послушалась тревога.

Раньше Суви боролась с одной проблемой, ее сила не давала ей покоя: зелья, при варке, цвели положенными в них растениями, растения облетали парты и стены, как только Суви начинала колдовать. Даже когда она не колдовала, а просто отвечала на вопросы, но очень волновалась, то все равно украшала пространство цветами. Профессор Дюбуа решил помочь юной волшебнице. Профессор учил Суви тому, как примериться с редчайшей частичкой магии ши внутри себя и научиться ее контролировать.

– Нет, все в порядке. Конечно, профессор помог мне, – Суви перешла на шепот, – но у него тоже редкая сила, он должен знать больше.

От удивления Инна уронила в их общее зелье слишком много аконита: жидкость стала неправильного, бордового цвета. Суви никогда не говорила подругам, почему именно профессор Дюбуа, а не другой преподаватель, занимался с ней прошлые три года.

Расспросы вдруг стали совершенно не важными, нужно было исправлять зелье. Суви уже собралась все резать заново, но сосредоточенная Инна добавила в зелье листья осины и направила на горячий котел руку.

Инна сотворила заклятие, которым обычно заставляли светиться частички воды и другой жидкости, даже крови. Когда частички воды светились, создавалось впечатление, что в жидкости плавают звезды. Профессор Реген любил подсвечивать руки, и тогда по его венам плыли созвездия.

Зелье засветилось. Котел слегка затрясся, а потом из него вылетели обожженные листья осины. Инна ловко схватила их над нежно лиловой жидкостью. А потом смущенно улыбнулась, увидев ошарашенный и восхищенный взгляд Прии.

– Потри корень аира. – Инна замолчала, ожидая увидеть разросшийся аир, но, к счастью, ничего не произошло, – Я придумала этот способ на каникулах, кстати, помогает отчищать зелье, как видишь… Мы все гадали, почему не Реген или сам директор… Дюбуа что, тоже управляет цветами?