000
ОтложитьЧитал
Пролог.
2632 год нашей эры. Центральная Америка. Музей имени Айтварас.
– Хотелось бы мне владеть магией огня, – обратился юноша к своей старшей сестре, глядя на вход в величественное здание, известное во всем мире. У высокой, массивной двери из цельного дерева, за резными колоннами развевались красочные полотна живого, вечного пламени.
Огонь Айтварас – так прозвали его люди, но настоящего пламени Айтварас не сохранилось. В века смуты, когда люди переживали нашествие созданий тьмы, Старейшина огня погибла, оставив после себя душу, принесенную в жертву.
– И находился бы ты всю свою жизнь под надзором, – язвительно ответила своему брату девушка, махнув головой в сторону стоящего неподалеку жреца в желтых одеждах.
Вход в музей был бесплатным, поскольку богам не нужны деньги. Но дебоширить в музее никто бы не смог, даже если очень сильно захотел. Жрецов огня боялись и уважали, но с такой мощной и опасной силой они не могли быть предоставленными самим себе. Их контролировала сама богиня огня, что и построила этот музей.
– Быть жрецом пламени не так уж плохо, – юноша улыбнулся и вошел в музей.
Мимо них проплыла колонна туристов, ведомых экскурсоводом, а когда они открыли брату с сестрой вид на внутренние залы, они охнули. В конце огромного помещения по всей длине стены, расположились картины с выгравированной надписью над ними:
«Погибшим за будущее. Потерявшим все за человечество. Вы не забыты, ваша магия и любовь будет вечно течь в наших жилах. Спасибо»
– Вот она, – девушка указала на центральную картину. Это был портрет женщины. Выглядела она властно, благородно, но в ней не было ни капли высокомерия. В ее руке горело пламя, а над головой находился рисунок ласки с умными глазами и рыжими узорами на маленьких лапках.
– Художник отлично передал ее взгляд, – брату и сестре улыбнулась молодая девушка с рыжими, торчащими во все стороны кудрями. Она хмыкнула: – до сих пор удивляюсь.
– А вы?..
– Провести вам экскурсию? Мария, – она протянула руку и поприветствовала гостей.
– Ох, у нас нет денег… – юноша смущенно взглянул на сестру, та ответила ему натянутой улыбкой. Хоть вход в музей и был бесплатным, но нанять экскурсовода все же стоило денег.
– Мне они не нужны, – Мария загадочно улыбнулась и приступила к делу: – Айтварас была богиней огня. Ее сила была единственной из всех остальных, способной навредить остальным Старейшинам физически. Она могла бы быть судьей и палачом для богов, но никогда не желала такой власти. Не смогла бы убить, и это ее сгубило… Глупо было думать, что смерть пришла за ее Божественным Орудием. Ей нужно было защищаться, а не жертвовать собой ради сестры.
– Вы!.. – девушка часто заморгала, глядя на Марию, – да как вы смеете называть богиню глупой! Все люди в мире знают сколько отдали Старейшины!..
– Да-да, – экскурсовод махнула рукой и саркастично улыбнулась, – стоящая цена за то, чтобы дать людям очередную игрушку. Вам же мало целого мира, еще и магию подавай! Да не просто так, а ценой жизни любимых.
– Люди не просили Старейшин о магии! – встрял брат девушки.
– Старейшины тоже не знали, что делают, – Мария прикоснулась к полотну, провела пальцами по выпирающим мазкам. – И у них не было выбора. Мир изначально получился неправильным. Но разве стоит это ее жертвы…
– Я бы тоже умерла ради своего брата, – мрачно выдала девушка, нахмурившись от того, как бесцеремонно экскурсовод относится к экспонатам. Она покосилась на жреца, стоявшего в углу и спокойно наблюдающего за ними. Стоит ли ему пожаловаться?
– А он того стоит, твой брат?
– Да что вы такое говорите?!
Мария, не обращая на них внимания, мельком оглядела другие картины и закусив губу направилась вперед по коридору. Она остановилась около невероятно красивой мраморной статуи. Это был олень с раскидистыми рогами, на одном из которых сидел сокол. Мария поморщилась, глядя в глаза оленя, сделанные из чистого нефрита.
Брат с сестрой переглянулись и понимая, что не могут упустить шанса послушать хоть и не приятного, но знающего человека, отправились вслед за рыжеволосой девушкой.
– Куйун и Тункей, – прошептал юноша. Ему хотелось прикоснуться к ним, но он вовремя себя остановил. Негоже так относиться к великим божествам, пусть даже это и был всего лишь их памятник.
– Великое божество и ее Божественное Орудие, – кивнула его сестра.
Мария насмешливо улыбнулась и непочтительно тыкнула пальцем в макушку сокола.
– Два дурака – пара.
Брат с сестрой ошарашенно посмотрели на ее руку.
– Как вы смеете! Они дали нам хорошую жизнь! Благодаря им мы все еще живы!
– Ага, да-да, благодаря их огромной любви вы, я, и все люди мира живы-здоровы. Вот только это не отменяет того, что они оба дураки. Один вечно недоволен собой, вторая слишком самоуверенная в себе. Вот они – наши спасители.
– Вы что, не знаете какую цену им пришлось заплатить?! – вскрикнула девушка. Определенно им достался худший экскурсовод из всех возможных, неудивительно что она не взяла с них деньги.
– Кто же не знает историю, – хмыкнула Мария. Она оглянулась на жреца и тот тут же рухнул на колени. – Не одним им пришлось заплатить высокую цену. Все мы пострадали.
Мария повернулась к картинам, ее взгляд был направлен на портрет Айтварас.
– Вы…
– Вы ее сестра, – у парня подкосились ноги, он упал на колени вслед за жрецом. – Вы Старейшина пламени!
– Вы правда были там с самого начала? Видели Создателя и Белую Богиню? – девушка разнервничалась, не зная, что ей теперь делать и как не помнить о своем невежестве. Перед ней стояла богиня, а она даже не узнала ее в лицо!
– «Только вышедшие из ада умеют любить вечность» – отличную поговорку придумали люди, но они даже представить не могут что это означает на самом деле. Ад – тоже вечность. И переживший вечность всегда сможет пережить еще одну, если в ней будет тот, кого он любит. Знал ли об этом Создатель? Он до сих пор не может ответить на этот вопрос. Легко потерять память и не знать последствий того, что ты натворил. Тяжело потерять память, а потом снова вспомнить все свои решения. Создатель никогда не сможет узнать настоящую боль своих ошибок, а Куйун…. Куйун и Тункей действительно герои, но они никогда не хотели ими быть. Ни один из них и не подумал о человечестве, спасая его. Это был побочный результат их любви. Самой сильной любви, которую я когда-либо видела. Я не знаю больше никого, кто смог бы столетиями любить, не получая ответа. Они глупые, одержимые и безумные. Провернуть такое смогли бы только эти двое. Когда люди говорят, что Куйун с Тункеем вернули им магию, они даже не знают, что именно эти «божественные создания» сделали для этого. Ха-ха! – Мария широко улыбнулась и подмигнула своим гостям. Она заговорчески прошептала: – хотите расскажу? Настоящая история совсем несуразная. Все равно вам никто не поверит…
Глава 1. Пробуждение.
Открыв глаза после сна, Марта первым делом увидела абсолютно незнакомый, размытый потолок с деревянными балками. Потяжелевшая голова гудела, словно была готова взорваться в любой момент. Марте даже показалось что она не только слышит, как стучат ее вены на висках, но и видит горячую пульсацию вен затуманенным взглядом.
От удивления она резко села на жесткой кровати, сразу же об этом пожалев из-за ноющей боли в голове, и оглядела место, в котором находится: холодные, каменные стены, небольшая тумба из состарившегося дерева перед кроватью и ряд мутных окон, за которыми расстилался высокий сосновый лес. Сквозь ветви деревьев и матовое стекло пробивались лучи летнего солнца, в которых летали потревоженные ее пробуждением пылинки.
Увидев эту застывшую красоту, Марта, вопреки всему, этому не обрадовалась, а превратилась в камень.
Когда она заснула, на улице стоял лютый мороз! Да и как она оказалась в лесу? Сколько проспала и кто ее сюда принес? Она была в коме все это время?
Нет, что-то не сходится. Будь она в коме, она бы лежала в больнице, а не в хижине в лесу.
Неужели ее похитили?!
От этой мысли от пяток до кончиков волос пробежала волна мурашек. Марта быстро вскочила с кровати на деревянный пол. Собственное тело оказалось непривычно легким.
Страх захватил все органы, перевернув их вверх тормашками, пока она, окаменев и размышляя что же ей делать, стояла и смотрела с выпученными глазами на открытую дверь, за которой виднелся коридор с закрытой дверью напротив.
Послышался стук в окно.
Не отдавая себе отчёта в своих действиях, Марта быстрым движением развернулась всем телом к окну, и тут же что есть мочи завопила:
– А-а! Что это? – в ее ладонях оказались невероятной красоты светлые, слегка изогнутые клинки с резными узорами на рукоятях из оленьих рогов.
От того что в ее руках так внезапно оказалось оружие, страх отступил и дал место невообразимому изумлению.
Откуда появились эти клинки?
Марта посмотрела на окно и поняла, что испугалась обычной ветки.
Она постояла несколько долгих минут, затаившись и прислушиваясь, не потревожила ли она хозяев дома своими криками, тяжело сглотнула и собралась с силами. Как не крути – отсюда придется выбираться.
Держа в руках клинки, она вышла из комнаты, и по лестнице обнаружила что находится на втором этаже этого странного каменного жилища. Весь этот дом насквозь пропах хвойными деревьями. От аромата по груди разлилось неподходящее ситуации спокойствие и неожиданное ощущение родного дома.
Впрочем, эту мысль можно было смело откинуть. Она определенно не находилась у себя дома, у нее и дома-то никакого никогда не было. Одна съёмная квартира сменялась другой. Она не могла завести даже хомяка, и всегда мечтала о своём собственном доме.
Но этот глубокий запах леса вперемешку с другим теплым и необъяснимым ароматом, был таким знакомым и родным, что она непроизвольно почувствовала себя очень уютно и немного расслабилась. Но лишь слегка.
Марта прошла по коридору и осторожно ступая, не решившись издать и малейшего шороха, спустилась по деревянной лестнице.
Оказавшись внизу, она крадучись обошла большую комнату с книжными стеллажами, кожаным креслом, кушеткой, письменным столом с масляными лампами и наконец добралась до двери. Но почему-то не стала ее открывать. Ее внимание привлекли бумаги на столах. Кто знает, может знания помогут ей в будущем.
Беззвучно прокравшись к столу, она подняла верхний лист. Для начала – удивительной была плотная, испещренная волокнами желтоватая бумага. Но ужасало другое. В ее руках явно было письмо, написанное убористым почерком на чужом языке… который она поняла.
Марта откинула лист, будто он был горящей веткой, которую она опрометчиво достала из костра. Все, что она успела на нем увидеть – имя в начале письма.
Её имя.
Лист плавно упал под стол, а Марта кинулась к двери как ошпаренная.
Может, просто показалось?
Открыв дверь, она увидела еще одну комнату, которая, судя по всему, была гостиной и кухней одновременно.
В дальнем углу стояла печь, а рядом ней вся стена была увешана сушеными травами и полками с разными банками. Посреди комнаты у стены с таким же матовым окном, как и на втором этаже, стоял пустой стол с двумя скамьями по бокам. Вокруг стола несколько шкафов, а в конце комнаты у стены некое подобие дивана – длинная скамья с покрывалами.
Неужели она оказалась в прошлом? Интерьер всего дома кричал о том, что она либо находится в далёкой от цивилизации деревне, либо она стала путешественницей во времени. С нервным смешком, Марта сразу откинула мысль о прошлом. Нет, это не оно. Она была уверенна в этом так сильно, что сама удивилась своей уверенности. Казалось, перед ней вдруг оказалась шириной с волос нить, за которую потянуть и узнаешь все, но она не смогла за неё даже ухватиться. А может и не хотела, ведь имя на письме говорило больше, чем требовалось.
Кто-то ей писал. Письмо! В каком веке мы живем?
Марта увидела желтоватое зеркало и подошла к нему.
Это точно была она, а не кто-то другой: светло-зеленые, почти нефритовые глаза под тяжелым веком, приподнятые уголки губ, аккуратный нос на беличьей мордашке под светло-русыми, отливающими на солнце золотом, волнистыми и непослушно-пушистыми длинными волосами.
Все тело выглядело так, будто она слегка помолодела или стала здоровей. Кожа стала чище чем раньше, густые волосы, которые она всегда стригла под каре, отросли до ягодиц, а ее всегда худое тело стало выглядеть более сильным.
Она была одета в легкую светлую хлопковую тунику с разрезами от бедер и большим кожаным поясом поверх, и широкие коричневые штаны, перевязанные для удобства снизу хлопковой лентой. По этой странной одежде не было возможности определить хоть что-то. На ней не было бирок, а сам стиль был похож скорей на косплей игрового персонажа, чем на привычную повседневную одежду.
Да сколько же времени прошло? И где она в конце концов?
Могли ли волосы отрасти до такой длины за полгода или даже год?
И почему этот дом посреди леса ее совсем не пугает?
Внезапно, она будто уловила ту самую невесомую нить и ей пришло осознание, что это ее дом. Пугающее осознание.
Прислушавшись к себе, Марта поняла, что ощущала комфорт и безопасность, и пусть она никогда не знала ощущения «дома», теперь она легко смогла бы его трактовать, несмотря на раскалывающуюся от боли голову. Вот только, казалось, будто в этом доме не хватает чего-то очень важного. Словно какая-то важная вещь была потеряна или вовсе навсегда утрачена. И это чувство тянуло за собой тяжесть в сердце и горечь.
Марта попыталась откинуть это пугающее ощущение и подумала о другом. Если этот дом действительно принадлежит ей, можно сделать некие выводы, а именно, первое что приходило на ум – она многое забыла.
– Прекрасно, амнезия! – вскрикнула она, почувствовав себя легче от понимания что ее вовсе не похитили.
Сев за кухонный стол из темного дерева, она положила на него обнаженные клинки и спрятала лицо в ладошках, пытаясь вспомнить что она делала «вчера».
«Я лежала на диване в своей съемной квартире и смотрела какой-то фильм. Уже и не помню, что это был за фильм. А потом… проснулась тут. Но разве я засыпала? Нет, что-то не так. Что-то определенно произошло».
Но что же это было? Никак не получалось поймать назойливую мысль о том, что тогда случилось. Ей привиделись лишь множество мелькающих огоньков, похожих на мушек, которые появляются перед глазами прямо перед обмороком.
Это воспоминание о том, как она просто лежала на диване и смотрела фильм далось так тяжело, будто она пыталась вспомнить что ела в свой третий день рождения. А то, что случилось за день до этого и вовсе не получалось припомнить.
Она долго мучила свою голову в попытках вспомнить что же произошло, как вдруг остро почувствовала, что в ее личное пространство вторглись.
Марта резко подняла голову и поглядела в сторону двери. В нее никто не стучал, но почему-то она знала, что через несколько мгновений кто-то войдет. Она свела брови, удивляясь сама себе и решила спокойно подождать незваного – или званного? – гостя.
Уже через минуту ее ожидания оправдались, и в дверь вошел красивый кучерявый юноша, которого она, разумеется, не знала. Марта решила поменьше говорить и побольше слушать, может, удастся что-нибудь выяснить? Может, она вообще не первый раз теряет память?
– Покровительница! Приветствую Вас! – парень склонился перед ней, а когда поднял голову на его лице играла завораживающая своей искренностью улыбка.
– До… Доброе…
Вот черт, она даже не знает утро ли сейчас!
– Покровительница, – он подошел к ней почти впритык и достал из-за пазухи холщовый мешочек, – я принес травы, что вы любите. А для чего вы достали из ножен Апагаш и Монгун? – юноша наклонился чтоб поставить мешок с травами на стол, и почти прикоснулся своей щекой к ее щеке, сделав это будто бы нарочно.
Это еще что такое? В каких она с ним отношениях?
Она резко отодвинулась от него и бросила на него суровый взгляд.
– Прошу извинить меня, покровительница, я позволил себе лишнего, – в его словах была кротость, но на лице играла хитрая улыбка, от которой Марту передернуло. По какой-то причине его присутствие казалось ей похожим на застрявшую в горле рыбную кость. Отчаянно хотелось его прогнать, но он словно и сам понял, что не стоит занимать время «покровительницы».
Юноша пошел к двери, и, не разворачиваясь, сказал мягким голосом, за которым слышалась самодовольная улыбка:
– Покровительница, прошу, явитесь сегодня к старосте деревни, ему пришло послание с просьбой о помощи.
Он вышел из дома, а она еще некоторое время растерянно смотрела на дверь. Почему он называл ее «покровительница»? Где ей искать этого старосту, и какая помощь от нее требуется? Она обернулась и посмотрела на кинжалы. Значит, это Апагаш и Монгун.
Но где же их ножны, о которых упомянул этот скользкий тип? Кинжалы вообще-то сами по себе возникли в ее руках, взявшись из ниоткуда. Куда же их теперь положить? Гудящая голова разрывалась от накапливающихся вопросов, ответы на которые неизвестно было где искать.
Впрочем, стоило ей только подумать о ножнах своих клинков, как те поднялись со стола, подлетели рукоятями к ее запястьям и скрылись в них.
Вот значит, где их ножны. Значит, это какое-то магическое оружие?
Да кто она, черт возьми, такая?
Глава 2. Тоска под сенью клена.
Родион вышел из дома покровительницы, облокотился на дверь и глубоко вздохнул. В какой-то степени ему было страшно: начавшееся тысячи лет назад скоро должно свершиться. Он был близок к исполнению плана Прародительницы, и понимал, что теперь нужно пристальнее следить за всеми, кто в нем участвует.
Резким движением поправив кучерявые волосы на голове, он обернулся. Никакие способности не нужны были для того, чтобы почувствовать на себе наглый изучающий взгляд рыжей лошади, спокойно бродившей по двору.
Родион ехидно улыбнулся кобыле, та фыркнула и отвернулась. Ничего. С ней он разберется потом.
Он отпрянул от двери и направился на выход с территории покровительницы. Если продолжать находиться здесь дальше, у нее могут возникнуть вопросы. Хоть она и лишена памяти, кто знает, какие именно инстинкты остались у нее? Пока что он не намеревался играть с огнем.
Вчера он даже слегка струсил перед тем, как лишить ее памяти. Последние тридцать лет она была так слаба… А вчера и вовсе упала на самое дно.
Все должно идти своим чередом.
Осталось три жертвы, и к одной из них Марта должна привести. К тому же, Родион рядом с ней испытывал странные чувства, которые у такого существа как он были ненормальны. Ему было страшно.
Странное предчувствие охватывало его рядом с ней. Не хотелось, чтобы она знала кто он такой на самом деле. А с другой стороны… очень хотелось, чтобы именно она знала все о нем и о мире, в котором живет.
Тогда она сломается еще больше. Это ее уничтожит.
Представление того, что она испытает при этом и как отреагирует, будоражило кровь. Он еще не знал, как ему поступить. Пусть все зависит от нее, от того в чью ловушку она направляется и от жертвы, которую она способна принести.
Может, если у Лина все пойдет наперекосяк, будет даже интереснее? Что тогда он будет делать? Какие эмоции испытает?
Было бы приятно поиграть с ней подольше. Сломить ее душу. Уничтожить все, что ей дорого. Вот только время поджимало. Жаль, она не смогла исполнить свое предназначение тридцать лет назад. Что бы она тогда сделала? Возможно, упала бы еще ниже.
Но даже тогда времени наиграться с нею было бы слишком мало. В конце концов, так или иначе ему придется убить ее и всех остальных.
Тихий, нагнетающий страх сидел глубоко в голове и тонким голоском нашептывал о том, как она бессильна. Пожирающее чувство неизвестности сковало на долгое время, не позволяя пошевелить даже пальцем ноги. Ни одной полностью сформировавшейся мысли не посетило Марту за время бессмысленного сидения за деревянным столом в своих собственных объятиях.
Сквозь затуманенные волнениями раздумья прорвалось лишь одно отчетливое решение – пойти к старосте, куда ее направили. Что еще остается делать? Не запираться же в этом очаровательном домике и сидеть в нем до старости?
Марта сама себя приободрила и, загнав с выдохом поглубже тяготящее чувство безысходности, вышла из дома.
За дверью стоял солнечный день, ветер сотряс верхушки деревьев и принес аромат луговых трав. Марта увидела большой двор с беседкой, каменным костровищем и строением неподалеку. Во дворе раскинулся сад разнообразных деревьев: здесь были высокие сосны, березы, яблони с маленькими созревшими ранетками и черемуха с черными ягодками, посмотрев на которые, Марта прикинула что сейчас август-сентябрь.
Должно быть по весне, когда все эти деревья цветут, стоит незабываемый сладкий аромат, а трава под ними покрывается белым хрупким ковром. Такие пейзажи всегда умиротворяли Марту и давали ей ощущение спокойствия. Так что ничего удивительного в выборе деревьев она не увидела. Вот только напоминания о том, что этот дом ее собственный, продолжали пугать и ставили под вопрос реальность происходящего и сохранность ее рассудка.
Вокруг беседки, поедая траву, крутилась рыжая с огромным черным пятном на боку, лошадь. Марта направилась в ее сторону.
– Привет! Неужели ты моя? – Марта подняла руку, и кобыла, фыркнув, толкнулась в нее. Ей показалось что лошадь закатила глаза. – Наверное и правда моя.
Она всегда мечтала о собственной лошади и её друзья, зная, что она об этом мечтает, однажды подарили ей абонемент на обучение верховой езде. Поэтому ее не удивило что у ее версии из будущего по двору спокойно разгуливает кобыла. Она даже ездила несколько раз в походы на лошадях.
– Получается та постройка – это твой дом? Но где же твоя экипировка? Не думаю, что я езжу на тебе без всего. – Поглаживая лошадь, Марта продолжила устраивать ей допрос: – ты случайно не знаешь путь до деревни? Давай я найду седло, а ты отвезешь меня к старосте?
Лошадь будто бы поняв странный монолог своей хозяйки, лениво направилась в сторону постройки, которая при близком рассмотрении оказалась небольшой конюшней, хватая ртом по дороге особенно длинные травинки.
– Честно тебе сказать, я не помню, как тебя зовут… Давай, я буду называть тебя Пятнышко, пока не вспомню?
Лошадь фыркнула и пошла быстрее.
– Ну извини, я не очень-то умею выдумывать имена! Зато запоминается…
За пределами её дворика находился тот самый сосновый лес, прорежённый берёзами, который она видела из окон спальни. Ветер приносил песни неизвестных ей птиц и успокаивающий запах хвойной смолы, а земля была покрыта густой луговой травой и цветущим клевером.
Марта взглянула ввысь и увидела, как над верхушками сосен пролетел большой сокол с серыми крыльями. По какой-то причине её дыхание на миг сбилось от вида быстро исчезнувшей с поля зрения птицы, но она сразу же выкинула это из головы.
Прямо у входа в конюшню на балке под тентом висело кожаное седло со стременами. Марта накинула их на лошадь, которой, казалось, до этого не было никакого дела и, поставив ногу на стремена с лёгкостью на неё запрыгнула.
Она схватилась за поводья и направила лошадь по тропинке. На выходе со двора тропинка разделилась ещё на две. В ступоре, Марта остановила лошадь и наклонившись, спросила у нее:
– И куда нам теперь, ты знаешь, Пятнышко? – она помолчала некоторое время, будто ожидая ответа и цокнув, продолжила: – ну естественно ты мне не скажешь, да? Выглядишь так благородно, а на деле оказалась такой хитрой…
Марта тяжело вздохнула и решила пойти по правой тропинке. Через некоторое время она поняла, что они поднимаются, а потом и вовсе увидела, что дом её находится в ущелье высокой, покрытой разнотравьем горы. Тропинка вела по серпантину вдоль горы ввысь. И хоть Марта начала осознавать, что деревня вряд ли находится на вершине горы, она не смогла совладать с желанием забраться на вершину.
Медленно перебирая длинными ногами, лошадь с изящным всадником поднялась по серпантину, запинаясь о катящиеся камушки, перешагивая большие корни деревьев и обходя крупные папоротники. Наконец, они забрались на вершину, и душа Марты ушла в пятки.
Она знала это место.
Перед ее взором открылся невообразимой красоты пейзаж: темно-зеленые, словно мхом покрытые деревьями горы, заслоняя друг друга теснились к широкой, бирюзового цвета, горной реке.
Эту реку никогда не спутаешь с другой. Река, что необузданным и яростным порывом бурлила по весне, река, что спокойной гладью усиливала цвет небосвода к осени. Однотонная, бирюзовая, захватывающая дух всем своим видом.
Катунь.
Марта оглушено вглядывалась в когда-то самое любимое место на всей планете. Ей казалось, что все звуки вдруг померкли, она слышала только пульсацию бешено качающего кровь сердца.
Она уже хотела задаться вопросом, как же такое могло случиться, но вовремя осознала, что Алтай всегда был единственным местом, в которое ей хотелось возвращаться. Хоть она и не родилась в нем, именно здесь она чувствовала себя как дома.
Понимание это пришло вместе с тянущей необъяснимой тоской.
Отделавшись от первоначального удивления, Марта спустилась с лошади, села в траву и оперлась на рядом стоящее широкое дерево, под которым в высокой траве лежали кедровые шишки.
Так захотелось курить. Но где же в этой глуши взять сигарету?
Внезапно, после этой мысли, в ее правой ладони возникла самокрутка.
«О, значит это так работает? Нужно придумать что бы ещё такого попросить.»
Если есть сигареты, значит где-то должна быть и зажигалка, правильно? Она зажмурилась и попыталась мысленно представить, что в ее руке возникает зажигалка, ну или спички на худой конец. Разумеется, когда она открыла глаза, в ее руке ничего нового не появилось.
– И что теперь делать? Курить-то хочется.
Лошадь, словно поняв услышанное, подошла к дереву, у которого сидела Марта и начала раздвигать головой высокую траву. Марта посмотрела и увидела, что в густой траве лежит странный холщовый мешочек. Удивиться пониманию речи со стороны животного она не успела, поскольку все ее мысли занял мешок. Она взяла его и развязав шнурок осмотрела содержимое.
В нем лежал плоский квадрат из белого металла, идеально помещающийся в ладонь. Она осмотрела его со всех сторон, но ничего не случилось. В нем не было ни отверстий, ни пазов. Что это такое и как им пользоваться – определить с ходу не получалось.
Терпение начинало подходить к концу. От желания курить, когда сигарета уже лежит в руке, нервы, и так израненные происходящим, натянулись до предела.
Она тихо прорычала от охватившей её обиды, и в этот же момент из маленького квадратика появилась искра, вслед за которой последовал крохотный огонек.
Марта тут же поднесла его к самокрутке во рту и затянулась. Удивляться происходящему ей было некогда: пусть напряжение испарилось вместе с первой затяжкой, на смену ему пришла всепоглощающая тоска, которую она отталкивала глубоко подальше в своем сознании с момента пробуждения.
На вершине горы она вдруг остро ощутила свое бесконечное одиночество.
Ищет ли ее кто-то?
Вряд ли ее вообще потеряли. С родным братом она давно не общается, а отца не желает знать. В этом мире она одна и никому не нужна. Среди калейдоскопа сменяющихся один за другим людей в ее жизни, подруг и парней, у нее была всего одна постоянная – ее друг детства.
Но и их общение нельзя было назвать близким: они обсуждали все что происходило в их жизнях и очень много смеялись и шутили, но она никогда не могла рассказать ему что у нее творится на сердце. Не потому, что ей не хотелось – а потому что она и сама этого никогда не знала.
Под напускной маской веселья в Марте всегда таился целый ворох внутренних бесов и беспокойств, о которых она не делилась ни с кем, даже с самым близким другом. Пусть он знал её самую сокровенную тайну, он не знал то, какая она бывает в одиночестве. Не знал он и то, как на самом деле ей дорог.
Будет ли он ее искать?
Наверняка нет. Как бы ей не хотелось, чтобы он за нее волновался, это было невозможно. Она в очередной раз пропала куда-то из его жизни, ничего нового. Тем более, у него появилась своя семья и их дружба естественным образом пошла на убыль.
Марта затянулась и с сигаретным дымом в ее легкие проникли острые иголки тревоги и боли. Ее вдруг сковал невероятной силы страх, она начала задыхаться от осознания что она совершенно одна не пойми где.
У нее никого нет.
У нее нет даже памяти.
И почему у неё так сильно болит сердце?
Ощущение будто все выскальзывает из рук, невозможность контроля ситуации, беспокойство за свою жизнь, вылившееся за край, ужас, захватывающий так, что невозможно вздохнуть – все смешалось в беззвучно капающих с подбородка слезах. Сердце оплакивало потери, о которых не было известно рассудку.
Её лицо исказилось от сдерживаемого плача, а руки тряслись.
Очнувшись через некоторое время от рыданий, она увидела справа от себя маленькие синие цветы и протянула к ним руку. Погладив цветы, она начала глубоко дышать и приходить в себя, вспоминая о том, что у нее есть маленькая цель – добраться до старосты деревни.
По крайней мере, кто-то ждет ее помощи, а это значит, что сейчас не время унывать.
Марта тыльной стороной ладони растерла слезы по лицу, поднялась с земли, и, оттряхнув себя от прилипшей травы, ловким движением запрыгнула на лошадь.
– Нечего грустить, правильно, Пятнышко? Ладно, пойдем в деревню искать старосту.
В ее сердце продолжал играть холодный огонек одиночества, но она решила не обращать на него внимания, и двинулась в путь.