bannerbannerbanner
Название книги:

Лучший друг детектива

Автор:
Татьяна Устинова
Лучший друг детектива

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Анна и Сергей
Литвиновы Девушка и пианист

В девяностые годы Россия голодала, но Маши потрясения не касались. Папа – партийный функционер и мама – работник торговли ловко подстроились под новую реальность. Вовсю приватизировали, хапали, но вкладывали не только в золотые унитазы, но и в любимую дочку.

Маша пока не решила, кем станет: певицей или актрисой, поэтому к ней ходили лучшие в Москве педагоги и по вокалу, и по сценическому движению. Девушка участвовала в конкурсах красоты, снималась в эпизодах и первых в стране рекламных роликах, дорого одевалась, а всем гостям обязательно показывала свое прекрасное портфолио.

Карманных денег для дочери родители не жалели, и вокруг Маши вечно вилась толпа прихлебателей. Все на одно смазливое лицо и вели себя одинаково: восхищались, подлизывались, пытались затащить под венец. Только одноклассник Денис из прочих выделялся.

Парень был одаренным пианистом, жил бедно и собирался поступать в консерваторию. Маша беднягу от неразумного решения усиленно отговаривала:

– Кому сейчас твоя музыка нужна? Оркестры закрываются. В кабаках будешь выступать? Иди лучше бизнес делать! Или про белые розы пой.

– «Белые розы» забудут, а классику люди будут слушать всегда, – уверял Денис.

– Ага. Мои предки отгрохают особняк, я попрошу у них белый рояль, и ты придешь к нам тапером во время званого ужина.

Денис не обижался:

– Для тебя я где угодно сыграю. – Опалял жарким взглядом, прижимал к себе, целовал.

Маше Денис нравился. Может, действительно за него замуж выйти? Но папа с мамой презрительно именуют одноклассника «босотой» и мезальянс явно не одобрят. Да и самой скучно – быть при скромном музыканте, когда у твоих ног весь мир.

Московскую школу Маша не окончила – родители отправили доучиваться в Лос-Анджелес. Она немедленно загорелась Голливудом. Взялась активно учить английский, ходила на актерские курсы, обзавелась агентом, общалась с нужными людьми и даже устроилась официанткой в ресторан, куда иногда заглядывали перекусить продюсеры. Все время казалось: роли в кино – совсем рядом. И принц прекрасный вот-вот встретится.

У родителей тем временем начались неприятности. У матери отобрали сеть магазинов, отец и вовсе попал под следствие. Маша вяло предложила вернуться в Россию и помочь, но предки взвились:

– Даже думать не смей! А то и тебя закроют!

Она послушалась и не поехала. Под отца активно копали. Мама с горя начала пить.

Деньги от родителей поступать перестали. Маше пришлось отказаться от йоги, курсов актерского мастерства, уволить агента и впахивать в ресторане чуть ли не круглыми сутками. Круг веселых и беззаботных знакомых тоже как-то быстренько рассосался, когда она не смогла больше ходить по дорогим ночным клубам и перестала устраивать вечеринки.

Однажды, когда Маша еле ноги волочила после тяжелой смены, из Москвы позвонила пьяная мама. Сообщила, что был суд, отцу дали десять лет, имущество конфисковали, счета арестовали. Из всех накоплений осталась единственная квартирка.

А вечером по телевизору она увидела своего бывшего одноклассника Дениса. Маша помнила его вечно голодным, нестриженым и нескладным. Но сегодня, в черном фраке, с богемными, стильно уложенными кудрями, он выглядел истинным денди. Russian diamond[1] Denis собрал аншлаг в Карнеги-холл, где играл Чайковского под аккомпанемент Нью-Йоркского филармонического оркестра. А на поклонах он горячо благодарил супругу, которая дает ему вдохновение – камеры мгновенно переместились на не слишком красивую, но чрезвычайно ухоженную даму в первом ряду.

Первым порывом было: немедленно мчаться в Нью-Йорк, падать Денису в ноги, объяснять, как она была не права. Но Маша вспомнила холеное, умиротворенное лицо супруги, сопровождавшей одноклассника, и поняла: бесполезно. Она опоздала.

Прошло еще пять лет. Денис стал звездой мирового уровня.

Маша не добилась ничего. Когда ей исполнилось сорок, она вернулась в Россию. Встреча с родителями радости не принесла. Отца выпустили, но поломали его конкретно. Теперь они с матерью упоенно квасили вместе. Находиться с ними в одной квартире было невозможно, и Маша уехала на юг. На небольшие свои накопления она собиралась купить однушку где-нибудь в отдалении от туристических троп, сидеть на балконе, смотреть на море, слушать музыку и вспоминать Дениса.

Маша планировала осесть в Сочи, но город ей не понравился: ни стиля, ни харизмы, а понтов больше, чем в Калифорнии. И если из окна хоть сантиметр моря виден – цена сразу запредельная. Может быть, тогда в горы, на Розу Хутор? Но и тут по карману ей оказались разве что халупы с удобствами во дворе.

«Хороший у меня итог жизни, – совсем запечалилась Маша. – Ни мужа, ни детей. И заработала – только на барак».

Риелторы советовали умерить аппетит и отправляться куда попроще – в Лазаревское, в Лоо. Но Маша в море уже разочаровалась. Пляжный отдых ей теперь казался голливудским фильмом – ярким, примитивным и простеньким. А в гармонии снежных вершин чувствовался лоск авторского кино. Так и виделась сцена: прямо у подножия Каменного столба белый рояль, и тонкие пальцы Дениса танцуют по клавишам.

Маша продолжала бродить по Розе Хутор. От державных особняков вдоль реки Мзымты забиралась все дальше и дальше от центра. И почти на границе с лесом наткнулась на небольшой деревянный коттедж «а ля избушка» – желтенький, ладненький, светлый. То, что она и хотела: глушь, тишина, совсем рядом строгая красота гор. И на заборе как раз табличка «продается».

Может, позвонить – вдруг денег хватит? Или хозяин согласится в рассрочку продать? Она достала телефон – но набрать номер не успела.

Боковым зрением увидела: со стороны леса, бесшумно, но зловеще к ней подбирается огромный пес. Породу Маша знала – самоед, вроде должен быть дружелюбным. Но глаза у этого дикие, злющие, шерсть вместо белой – грязно-серая, свалявшаяся. Пес остановился метрах в трех, прижал уши и зарычал.

«Сейчас кинется!» – в страхе подумала Маша.

Будь она прежней, восемнадцатилеткой, маменькиной дочкой – заревела бы от страха. Но что толку рыдать, если теперь защитить ее все равно некому? Поэтому, хотя внутренне замирала от ужаса, она сделала шаг вперед и сердито, по базарному крикнула псу:

– Чего выступаешь? Я тебя трогаю? На твою территорию захожу?!

Не сводя глаз со свирепой морды собаки, Маша присела на корточки и подобрала камень. Самоед ощерился, зарычал еще утробнее.

Она замахнулась, но камень бросать не стала, сквозь зубы произнесла:

– Я тебя не боюсь.

И вдруг увидела: из темно-карего собачьего глаза в уличную пыль скатилась слеза.

– Испугался? – презрительно усмехнулась Маша.

Хлопнула калитка. Из коттеджа наискосок к ней бежал дед, размахивая клюкой, на ходу выкрикивая:

– Джек! Сейчас прибью! А ну, назад! Пшел, пшел!

Пес увидел палку, грозно рыкнул на прощание и скрылся в лесу. А дед напустился на Машу:

– Ты чего здесь ходишь одна?

Ее, после пережитого, начало колотить. Она жалко улыбнулась в ответ:

– Да я гуляла просто.

– Гулять в парке водопадов надо! Или на Роза Пике! – продолжал разоряться дедок. – А тут бы Джек в клочки тебя порвал! Спасибо, я увидел!

– Да я его… вроде укротила почти, – похвасталась Маша.

– Укротила! Повезло тебе просто, что я вовремя вышел. Джек – нехороший пес, совсем одичал. В лесу живет, на людей нападает. Меня только боится – получал уже. Ну и помнит, что я с хозяином его общался.

– А кто у него был хозяин?

– Да вот здесь жил, – дедок махнул на избушку, – плохой человек, гнилой. Захотелось ему перемен – и сюда из Москвы явился. Дом построил, горами потешился, собаку пригрел. Потом надоело – и дальше по свету скакать. Жилье на продажу выставил, а пса бросил.

– Сам уехал, а собаку не взял?

– Сказал, на новом месте новую заведет.

– Ничего себе! А сейчас в этом доме что?

– Риелторы пытались под курортников сдавать, но не пошло дело.

– Почему?

– Глушь. Достопримечательности далеко. Автобуса нет.

Маша усмехнулась:

– Подумаешь! Зато дом красивый. Уединение, лес рядом. Воздух какой!

– Красивый он только с виду, а построен криво-косо. Еще и хозяйской руки нет, – вечно то протечки, то канализация воняет. И Джек еще: под забор приходит, воет, туристов раздражает. Так что нет больше желающих арендовать. Пустует дом, ветшает. Хозяин каждый год цену сбрасывает.

– И сколько сейчас?

Дедок назвал сумму. Ничего себе – целый дом по цене однокомнатной квартиры!

– Я его куплю, – пообещала Маша.

* * *

Маша всю жизнь прожила в «муравейниках», горячую воду в трубах и прочие удобства воспринимала как должное, поэтому частный дом ее ошеломил. Каждый день новое приключение: то сколопендра заползла или рой летучих муравьев залетел, то свет погас, то пол провалился. До магазинов неблизко, машины нет, все необходимое таскай на своем горбу. Да и проклятый пес – наследство от бывшего хозяина – нервировал. Джеку явно не нравилось, что в его бывшем жилище завелась какая-то дамочка. Днем не показывался, но по ночам выбирался из лесу, устраивался под окном спальни и выл – негромко, тоскливо, надсадно.

– Да вызови ты ловцов каких-нибудь! Или хоть охотников найми! – увещевал соседский дед. – Пусть пристрелят его.

Но Маша твердо отвечала:

– За что его стрелять? Я понимаю: обидно ему. Потерплю.

Она упорно пыталась подружиться с собакой. Закупила мешок корма, обязательно ставила под калиткой плошку с едой и питьем. Но Джек к угощению не притрагивался – все доставалось бродячим котам.

 

Соседи принимали Машу за очередную эксцентричную москвичку. Явно ждали: поначалу будет всем восторгаться, бродить по горам, рисовать пейзажи, но очень быстро заскучает и смоется обратно в столицу.

Но уезжать ей было некуда. Все сбережения ушли на дом, жалкие остатки стремительно утекали на занавески, постельное белье, постоянный мелкий ремонт. Нужно было искать работу.

Куда только устроишься в курортном поселке? Аниматором, детей приезжих буржуев развлекать? Администратором, по двенадцать часов в день за стойкой, размещать гостей и выслушивать их претензии? В магазин продавцом?!

В Лос-Анджелесе она одно время работала – поющей официанткой. Разносила кушанья, а пару раз за вечер подходила к микрофону. Но в Розе Хутор подобной профессии не имелось, а просто певицей Машу ни в один ресторан не взяли.

В итоге получила место на самой обочине сектора luxury – в дорогом СПА-салоне. Ей выдали красивую форму, оформили скидку на маникюр с массажами и выдали бесплатный ски-пасс. Работа, правда, оказалась скучнейшая: набирать клиентам ванны (хвоя, бишофит, морская соль), помогать в них забраться и подавать полотенца.

Салон располагался при пятизвездочном отеле, и публика здесь собиралась изысканная. «Бентли» на парковке и бриллианты на часах кружили головы. С клиентками-дамами сотрудницы общались холодно-вежливо, зато перед клиентами-мужчинами стелились. Кто плавал мельче, старался за чаевые. Остальные надеялись очаровать, поразить, влюбить, женить.

Маша поневоле втянулась во всеобщий марафон. Перед каждой сменой она тщательно укладывала волосы, красилась. Полотенца подавала с голливудской улыбкой, всегда старалась сказать клиенту приятное, чем-то порадовать.

Но тягаться со свежими, юными коллегами оказалось нереально. Изюминки-чертовинки в ней не имелось, апгрейда, омоложений-подтяжек Маша не делала, острое словцо к месту ввернуть не могла, кокетничать не научилась. Заезжие богачи равнодушно давали на чай, но никто не смотрел на нее с вожделением – воспринимали ее как персонал, безмолвную «подай-принеси».

«А ведь могла бы с Денисом по всему миру ездить! Сама бы сейчас по крутым салонам ходила, а все мне прислуживали!» – переживала Маша.

Собственное жалкое положение ее задевало, тем более кругом столько богачей: в люксовых отелях живут или в собственные огромные особняки приезжают.

Ей тоже хотелось вести расслабленную жизнь рантье – слушать на балконе записи фортепьянных концертов в исполнении Дениса, пить белое вино со льдом и снисходительно хвалить помощницу по хозяйству за вкусный ужин. Но вместо этого на работе весь день на ногах, да еще дома то полы приходится драить, то унитаз мыть. А когда вдруг розетка ломалась или котел работать переставал – вообще хоть плачь.

Сосед помогал, но ворчал:

– Некогда мне! Мужа себе найди, пусть он возится.

– Ой, а у вас «мужья на час» есть? Ну, фирмы такие, где можно помощь по хозяйству заказать?

– У нас не столица, а курорт. Рес-пе-кта-бель-ный. Нормальный местный никогда не пойдет прочищать канализацию, если можно работать лыжным инструктором.

– Да мне не обязательно нормального, – развеселилась Маша. – Лишь бы гвоздь умел забить.

– Ну, алкаша приваживать я тоже не позволю, – отбрил дедок. – И так одна-одинешенька на окраине живешь. – Он задумался. – Есть у меня один знакомец – Василич. Человек хороший, но блаженный.

– Это в каком смысле? – испугалась Маша.

– Живет один, в лесу. Говорит, что язык птиц понимает: разговаривает с ними – они в ответ что-то чирикают. Но руки золотые.

– Представляю, как от вашего протеже пахнет, – сморщила нос Маша.

– У него сруб рядом с водопадом, – усмехнулся сосед. – И моется там, и вещи свои стирает.

– А зимой?

– До белых мух в своей времянке сидит. Только когда совсем морозы, в Сочи перебирается. У него там квартира.

– Ну-у… зовите вашего аборигена.

Когда Маша увидела Василича, решила: настоящий йети – длинные волосы, борода, усищи, рубашка из холстины, лицо обветренное, ручищи огромные, натруженные. Но глаза (пусть прятались под огромными бровями-кустами) глядели осмысленно. И Ванессу Мэй он попросил выключить.

– Почему? – удивилась Маша.

– Не люблю суррогаты, – поморщился гость.

Она улыбнулась, поставила Первый концерт Чайковского (за роялем, конечно, Денис). Абориген кивнул:

– Нормально, – и отправился воевать с подтекающим котлом.

Потом выпили чаю. Василич не чурался застольной беседы.

– А правда, что вы прямо в глухом лесу живете? – первым делом спросила Маша.

– Правда.

– Убеждения? – Она подмигнула: – Или от кого-то прячетесь?

Он пожал плечами:

– Ни от кого не прячусь, но людей не люблю.

– Почему?

– Вечно у вас театр: то одна декорация, то другая. И самому актерствовать надо. А в лесу – все настоящее: яркие краски, тишина, никто тебя не трогает.

Она прищурилась:

– А живете на что? Натуральное хозяйство?

– Пчелы есть. Апельсины, мандарины, кумкват сажаю. Травы собираю, грибы. Покупателей хватает.

– Все равно должна быть причина, чтоб отшельником стать. Вас по бизнесу кинули? Или любовь несчастная?

– Нет никакой причины. Я просто никогда особо не умел общаться с людьми, но долго пытался: учился, работал, тусовки-вечеринки. И вечно через силу! Сижу в кафе, ем эрзац-еду, дышу дымом. А годам к сорока наконец решил: зачем через себя переступать? И сбежал, построил хижину. В пяти километрах от ближайшей цивилизации чувствую себя просто отлично.

– Но как же без цивилизации? А готовить? Книжку вечером почитать? Или если вдруг к врачу срочно надо?!

– Газовая плитка. Генератор. Квадроцикл. А в телевизоре или ванне-джакузи я не нуждаюсь.

Он взглянул проницательно:

– А вот вы, по-моему, точно сбежали от несчастной любви.

Маша никому на Розе Хутор не рассказывала про Дениса, и Василича- йети видела впервые в жизни. Но она так давно ни с кем не говорила – о себе! На работе вечное чирик-чирик ни о чем, с соседями – тоже только о текущем.

Поэтому не удержалась и выложила – как на духу.

– Это тот Денис, который сейчас Чайковского играл? – уточнил новый знакомец.

– Да, да! Это мой одноклассник! Он так меня любил, а я оказалась дурочкой!

– И вы надеетесь, что можно обернуть время вспять? – улыбнулся Василич. – Заполучить Дениса?

– Не знаю, на что надеюсь, – печально вздохнула Маша. – Просто сижу на балконе, слушаю, как он играет, и мне очень хорошо.

– В следующий раз я вам диск Евгения Кисина принесу.

– Откуда он – в вашем натуральном хозяйстве?

– Закажу.

– Спасибо.

Маша встала из-за стола. Настроение испортилось.

– Сколько я вам должна?

Он пожал плечами:

– С девушек не беру.

Машу ужасно раздражала эта местная фразочка. Деньгами не возьмет, зато приставать будет.

Но йети, оказалось, не только язык птиц понимал, но и ее мысль тоже смог прочитать. Он усмехнулся:

– Приставать не собираюсь. Куда мне со звездой Денисом тягаться!

Вот – рассказала на свою голову!

Она поджала губы и вышла проводить своего «мужа на час» за калитку. Время еще не позднее, даже не смеркалось, но из лесу вдруг показался Джек.

Маша к тому времени собаку почти приручила. Погладить себя самоед по-прежнему не позволял, но на нее рычать-щериться перестал. А на гостя – оскалился. Потом прижал уши и начал угрожающе подступать.

– Осторожнее! – перепугалась Маша.

Но абориген, отстранив ее своей лапищей, молча стоял и ждал приближения пса.

– Он вас порвет! – пискнула хозяйка.

Но суровая поступь Джека становилась все неуверенней. Яростный лай поменял тональность и обратился в скулеж. Однако пес не отступал – продолжал, будто под гипнозом, приближаться. Когда он оказался в шаге от них, Василич приказал:

– Сядь.

Джек повиновался, понурил башку.

– Хозяином себя мнишь? – вкрадчиво спросил Василич.

Пес опустил голову еще ниже, уткнул подбородок в уличную пыль.

– Дом теперь не твой, – мрачно изрек лесной житель. – И не смей сюда больше приходить.

Огромная собака поспешно вскочила и бросилась к лесу. Когда пес убегал, он обернулся и, Маше показалось, поглядел на нее с обидой.

– Зачем вы его прогнали? – спросила она аборигена. – Этот Джек очень несчастный. Я его подкармливаю.

– Он вас благодарит? Дом охраняет?

– Н-нет. Только воет по ночам.

– Значит, никчемный, невоспитанный пес. Нечего ему тут делать.

Маша расстроилась:

– И больше он не придет?

– Может, и придет, – усмехнулся гость и добавил: – Если я разрешу.

Он повернулся – и двинул в ночь. К лесу.

«Выпендрежник провинциальный», – сердито подумала Маша.

Она вернулась в дом, налила себе бокал вина, погромче включила Чайковского и вышла на балкон. Светила луна, где-то вдалеке ухала сова. Маша ждала: во второй части концерта, когда скрипки запоют особенно жалобно, Джек обязательно начнет подвывать.

Но сегодня Чайковский и Денис закончили выступление в тишине, и без сопровождения собаки музыка показалась Маше пресноватой.

* * *

Когда Розу Хутор накрыло снегом, Маша вспомнила про бесплатный ски-пасс, который ей выдали на работе, и решила осваивать горные лыжи.

Знакомый инструктор показал основы, но ставить технику отказался:

– Извини, Маша, у меня каждый час работы золотой.

– Давай платить буду.

Он фыркнул:

– Твоей зарплаты и на день не хватит.

Пришлось потихоньку, с детских склонов, кататься самой. Но спортом она сроду не занималась – и возраст, и реакция не та. Пару раз прилично грохнулась, однажды сшибла ребенка и еле спаслась от разъяренной мамаши. Уже решила было бросить эту затею – но вдруг на склоне к ней подкатил Василич и предложил:

– Давай научу.

Выглядел он довольно позорно – комбинезон советских времен, шапочка физкультурника тоже из прошлого века, лыжи какие-то деревянные. Но объяснял толково и терпеливо, только очень уж нудно. Как застряли на самом простом склоне «Шале», так на нем и катались бесконечно. Даже на «Б-52» ее не пускал. Поправлял постоянно, придирался.

Маша ворчала:

– Тиран вы. Собаку мою выставили, разогнаться нормально не даете.

Василич усмехался:

– Разогнаться всегда успеешь. А за Джека своего не волнуйся. Он у меня.

– Где?!

– В Сочи. Я зимой там живу.

– И зачем он вам?

– Перевоспитываю. Учу, как надо дом охранять. Когда исправится – верну.

Маша искоса взглянула на своего спутника. Похоже, запал на нее Василич! С чего бы иначе – возился с ней на горных склонах? О собаке заботился?

Она виновато подумала: «И вообще хороший человек – надежный, порядочный. Совсем не блаженный. Так жаль, что я не могу его полюбить».

Новая жизнь и новые знакомства не помогали – она по-прежнему с тоской вспоминала Дениса. Бесконечно прокручивала в голове времена, когда он ее обхаживал, а она (вот глупая-то была!) отговаривала его от музыки, советовала бизнесом заниматься. И замуж выйти отказалась.

«Упустила счастливый билет – вот и работай теперь в службе сервиса. Катайся с каким-то питекантропом».

…На престижном курорте текла активная светская жизнь, и однажды на концертном зале «Роза-Холл» появилась афиша: с единственным концертом выступит Денис.

Маша, в преддверии его приезда, потратила остатки сбережений и залезла в долги. Достойный наряд, прическа, мейкап, билет в первый ряд, тщательно подобранный букет. Она постоянно ловила его взгляд и бешено хлопала. Денис улыбался – как умеют только артисты, общей улыбкой – одновременно для нее и для всех остальных. Маша подарила ему цветы, но ее стильные ромашки с васильками сразу потерялись в ярких красках богатых корзинищ и охапок.

«Может, он в СПА придет?» – надеялась она.

Но Денис – хотя ей ровесник, сорок с приличным хвостиком – лечиться даже не думал. Каждый день спускался из своего люкса в «Роза Ски инн», сразу надевал лыжи и садился на подъемник. Жена – уже другая, совсем молоденькая – музыканта в поездке сопровождала, но кататься, по счастью, боялась.

И тогда Маша решилась. Взяла на работе отгул, выпросила у ребят из проката новенький горнолыжный костюмчик и уже с девяти утра стояла у подъемника – караулила Дениса.

Тот появился в десять – свежий, счастливый, адски обаятельный. Изящным движением встал на лыжи, подкатил и приложил к считывателю ски-пасс.

Маша решительно оттерла какую-то ушлую молодую красотку, села в кресло подъемника прямо рядом с ним и смущенно произнесла:

– Привет.

– Здравствуйте, – вежливо отозвался он.

«Неужели даже не узнал?» Но глупо ведь говорить: «Я та самая Маша! Ты на мне жениться хотел!»

 

И она решила начать издалека:

– Все-таки хорошо, что ты не стал заниматься бизнесом.

– Что? – переспросил Денис рассеянно.

– Ты оказался прав. Хорошую музыку будут слушать всегда, – пробормотала она.

– Золотые слова, – снисходительно отозвался музыкант и отвернулся.

Солнце сияло, снег блистал. Маэстро не было никакого дела до немолодой уже и неяркой женщины, которую он, похоже, принял за навязчивую поклонницу.

«И что мне ему говорить? – с горечью подумала Маша. – Звать выступить в своем – ха-ха! – особняке? Интересно, какой Денис запросит гонорар…»

Они больше не разговаривали. Поднялись на вершину трассы «Шале», сделали пересадку, поехали на гондольном подъемнике дальше и высадились на самой вершине, у Розы Пик. Маша здесь бывала – втайне от Василича каталась по пологому «Явору». Но Денис – уверенно двинул на красную трассу «Каскад».

Маша растерялась. Она боялась крутых спусков, да и учитель категорически запрещал. Но разве можно было вот сейчас, просто так – взять и расстаться?!

Денис съезжать не спешил – предвкушал скорость и свист ветра в ушах. Нужно ехать первой, тем более что костюмчик выгодно обрисовывал стройную еще фигуру.

И Маша смело ринулась вниз. Поворот, «плуг», поворот… скорость выше, а контролировать ее все сложнее. Относительно пологий вначале спуск превращался в пропасть, в обрыв. Она попыталась затормозить, но не смогла. Нога подвернулась, и Маша полетела – сначала просто с горы, а потом куда-то дальше, по светлому коридору, под радостную музыку Чайковского.

* * *

Очнулась она в больнице. Палата одноместная, кровать ортопедическая. У постели – букет цветов. Рядом на стульчике – дежурная медсестричка.

– Что со мной? – прошептала Маша.

– Ерунда, – с напускной бодростью отозвалась медичка. – Три небольших переломчика. Зато смотрите, какие цветы вам прислали. Это от того известного музыканта, что у нас выступал!

– А там… карточки нет?

– Есть, – со значением отозвалась девушка.

Маша разорвала конверт зубами: «Поправляйтесь быстрее. Лечение и все расходы я оплачу. С уважением, ваш попутчик по подъемнику Денис».

Значит, он так ее и не узнал! Маша заплакала. Рыдала об особняке, который обернулся избушкой. О любви, что она прохлопала. О жизни, прошедшей настолько бездарно.

А Денис в это время пил глинтвейн на террасе своего люкса и никак не мог вспомнить: кого же ему напоминает эта женщина с печальными глазами и неухоженным лицом, чье лечение он благородно оплатил.

* * *

В больнице Маша решила не залеживаться. Рука оставалась в гипсе, сломанные ребра побаливали, но она отчаянно рвалась домой.

Василич ее поддерживал. И когда наконец назначили выписку, пообещал забрать из больницы. Маша слегка смущалась, что он явится в крутую клинику в своих примитивных одеждах и, конечно, без машины. Но лесной житель произвел фурор. Приехал ни много ни мало за рулем снегохода, причем не один – на пассажирском сиденье свернулся клубком и вцепился лапами в обшивку самоед Джек.

– Василич! – ахнула Маша. – Вы сумасшедший!

Джек увидел ее и сломя голову бросился навстречу. Встал на задние лапы, передние положил ей на плечи и бережно, почти нежно лизнул в нос. Глаза его, – Маша поверить не могла, – улыбались.

– Джек, милый, – она обняла псину и захлюпала носом. – Ты все-таки признал меня! Наконец-то!

– Все, не разводим сентиментальность. Поехали.

Василич подошел, взял ее вещи и уложил в багажный отсек. Потом помог ей усесться на снегоход, а Джеку велел:

– Рядом.

И пес послушно бежал подле снегохода прямо до Машиного дома. А когда въехали во двор, он от нее не отходил, глядел умильно и постоянно рвался лизнуть руку.

– Что вы с ним сделали? – изумленно спросила она Василича.

Тот серьезно ответил:

– Я же обещал его перевоспитать. Сделал. Передаю. Только не балуй его, в дом не приваживай. На улице конура есть.

На чай Василич напрашиваться не стал. Съездил в магазин, забил холодильник продуктами, велел отдыхать-восстанавливаться и отбыл.

Маша осталась одна. Погода отличная – небо синее, солнце ослепительное. Еды полно, вся техника в доме функционирует, больничный оплатили. Целыми днями она сидела в кресле-качалке на балконе и загорала под приличным уже солнцем. Смотрела на горы, слушала Шопена, ела вкусности. То и дело запускала ладошки в шерсть Джека – никакой, конечно, конуры во дворе, пес теперь всегда находился с ней рядом.

Только радости все равно не было. Она бесконечно прокручивала в голове недавнюю встречу с Денисом. Когда оказались рядом на подъемнике, тот ведь посмотрел на нее пристально – явно вспоминал, где мог видеть. Почему было не сказать просто: «Я Маша!» Зачем-то начала всякую чушь нести…

Неужели она настолько ужасно изменилась, что Денис не признал в ней девушку, которой объяснялся в любви? Звал замуж? Умолял быть вместе в горе и в радости?!

Но даже если не признал – как мог не понять, что она ринулась по страшной трассе из-за него? Больничный счет оплатил, букет прислал, но неужели сложно было навестить – хоть разок?! Обидно, но пора смириться с реальностью. Похоже, не нужна Денису ее любовь.

И Маша начала – с кровью – выдирать его из своего сердца. Убрала в шкаф все плакаты. Перестала слушать диски. Старалась как можно реже вспоминать, но постоянно лезли в голову их поцелуи, его влюбленные взгляды, жаркие объятия. Оставалось только утыкаться лицом в холку Джека и всхлипывать. Пес терпеливо выносил рыдания, а когда хозяйка успокаивалась, аккуратно слизывал ей слезы.

Маша боялась, что окажется никому не нужной со своими переломами, но – хоть и жила на отшибе – гости почти каждый день наведывались. Соседи заглядывали, Василич из Сочи приезжал, девчонки с работы забегали – веселили, делились сплетнями, а ближе к концу февраля сообщили: на Розу Хутор с очередным концертом едет Денис.

– Маш, ты пойдешь?

Неужели она опять сможет его увидеть? Сердце затрепыхалось, но ответ вырвался сам:

– Нет.

– Тебе еще ходить тяжело, да?

– Нормально мне ходить. Просто не хочу.

Девочки, конечно, не ведали об их отношениях и настаивать не стали, а вот Василич с насмешечкой спросил:

– Билет на своего пианиста купила уже?

Маша помотала головой.

– И почему же? – усмехнулся он.

Она ответила с вызовом:

– Я решила, что вы правы – Евгений Кисин лучше.

Василич окинул ее неземным, проницательным взглядом и больше о грядущем выступлении Дениса не говорил.

В день концерта Маша – из принципа! – классику вообще не слушала. Включила молодежных «Imagine dragons» и с раннего утра отправилась во двор чистить снег. Управляться с лопатой из-за гипса было неудобно, но держать метлу одной рукой получалось нормально. Снег, правда, чистился плохо, взвихривался, рассыпался, Джек пытался ловить снежинки, Маша хохотала. За веселой работой оба не заметили, как скрипнула калитка.

Джек опомнился первым. Виновато взглянул: «Извини, мол, прохлопал» – и в ярости бросился на вошедшего во двор мужчину. Тот вжался в забор, вскрикнул:

– Уберите собаку!

– Джек, назад!

Самоед послушно отступил, но едва гость попробовал сделать шаг – зарычал, оскалился.

Мужчина застыл на месте. Замерла и Маша. Она стояла против солнца и только сейчас разглядела: у калитки опасливо косится на Джека и переминается с ноги на ногу мужчина ее мечты, Денис.

Она бросилась к нему, пролепетала:

– Как… как ты меня нашел?

Он усмехнулся – как-то нехорошо, криво:

– Твои друзья подсказали.

– Мои друзья? Кто?

– Не важно. Маша, нам действительно надо поговорить. Только можно, пожалуйста, без этой собаки?

Он брезгливо взглянул на самоеда и объяснил:

– Не люблю больших. У нас той-терьер.

– Джек, домой, – велела она.

Пес наградил гостя ненавидящим взглядом, но молча повиновался.

– Лихо ты с ним, – уважительно похвалил Денис.

Маше еще недавно казалось: как только бывший одноклассник ее узнает – сразу молния, яркая вспышка, запах озона. Говорить – не наговориться! А случилось – и даже непонятно, как себя вести с этим чужим, в общем-то, человеком.

– О чем ты хочешь поговорить? – спросила она.

– Напомнить хотел. Вообще-то это ты меня когда-то послала. Разве не так? – Улыбка у него все-таки очаровательная.

– Да, я… – забормотала Маша. – Но я глупая была, молодая совсем. Считала: весь мир мой и все принцы. А ты со своей музыкой казался таким скучным! Я поступила подло, непорядочно. Я виновата.

– Правда, что ли, ради меня с красной трассы поехала?

– Ага. Я так расстроилась, что ты меня не узнал! Хотела внимание привлечь – хоть так.

– Маша. – Он взял ее руки в свои. – Я мог бы не говорить тебе этого… Но твой друг меня убедил, что я должен.

– Да что еще за друг, нет у меня здесь друзей!

Денис насмешливо поднял бровь:

– А как же снежный человек? Такой суровый, с бородой, в телогрейке.

Она отчаянно покраснела. Кто дал Василичу право в ее дела лезть?!

А Денис продолжал:

– Ну, должен так должен, мне не жаль. Признаюсь, как на духу: тогда, в девяностых, тридцать лет назад, мне элементарно нечего было жрать. Разгружал ночами вагоны, а хотелось заниматься музыкой, брать индивидуальные уроки, купить себе нормальный инструмент, иметь жилье, где я смогу практиковаться. Воровать я не умел, поэтому оставалось одно: увиваться за девчонками из богатых семей и надеяться на деньги их родителей.

1Русский бриллиант

Издательство:
Эксмо
Книги этой серии: